Была у нас пара на Ми-8. Простые, обыкновенные парни, настоящие Герои, про которых добрая молва летит впереди вертолета. Им всегда доставались самые сложные площадки. В этот раз «наверху» что-то перепутали. То ли координаты, то ли время нанесения удара. Они попали прямо в ад, в самое пекло страшного, «штыкового» боя.
Когда «глаза в глаза».
Когда стреляют, не целясь и не промахиваясь.
Когда сплошной стальной ливень осколков и пуль, не спрячешься и не отвернешь.
Когда белые столбы «Стингеров» перед кабиной, как березы, что под окном дома у матери.
Когда правый повис на лямках. У бортового встал пулемет. Кровь заливала глаза. Все?
- Черта лысого!
Израненная, дымящая «восьмерка» тянула домой.
На автомате запросил ведомого.
- 322?
- 322 на месте, справа.
- «Кремень» ведомый, промелькнуло в голове. Такой никогда не бросит.
- Василич, обороты, это уже бортовой. Давление в левом – ноль.
- Потерпи родная. Потерпи.
Леденящую тишину эфира нарушил бесконечно усталый голос командира.
- Начштаба, экипаж 321-го – к Орденам «Красной Звезды»!
Нам не нужен Орден. Нам бы на свою полосу-полоску.
Шутишь, значит, будешь жить!
Наконец-то до боли знакомая ленточка.
- 321-му посадку, на одном.
- Разр---ю, родной, не сдержался РП.
Касание. Как учили в школе.
Они дошли! Ура!
Направо рулежка. Почти вслепую. В конце ямка, никак нельзя завалиться на глазах у всего полка.
А вот и она, «кособокая» и от того еще больше любимая стояночка.
Со всех сторон уже бежали к вертолету.
Винты давно остановились. А руки все никак не отпускали ручки управления.
Они обнимались как дети, словно в последний раз, кулаками размазывая слезы, которых не было.
Сильные мужские ладони нежно гладили неостывшую обшивку вертолета, на ощупь, натыкаясь на рваные пробоины. Только острые края почему-то кололи в самое сердце.
Всю ночь в модуле «третьей вертолетной» чокались не хмелея.
Они вернулись, потому что должны были вернуться. У Васильевича – две дочери. Обеих нужно поднять и замуж отдать. Правак – один у старенькой мамы, кто ей поможет. У бортача – одних карточных долгов на полгода вперед. Да и у ведомого – три пацана. Все твердят, что станут только вертолетчиками, кто их научит по-человечески летать…
Раны заживут. Пробоины залатают. И только эта щемящая боль в сердце останется навсегда.
Чуть не забыл, пацаны-то выросли и стали настоящими вертолетчиками. Проверено, отец лично вывозил.